— Тань, ты в своём уме? Притащить этого оборванца к себе домой — ты совсем рехнулась?
— Баб Зин, да он же под мостом лежал, весь дрожал! Не могла я его там оставить умирать от холода.
Осень выдалась сырой и холодной. Татьяна, возвращаясь с поля, где весь день копала картошку, тащила тяжёлую корзину. Руки болели, спина ныла, но душа радовалась — урожай был хороший, хватит и на зиму, и на посев, может, даже на поросёнка хватит.
Дорожка вдоль реки успокаивала — здесь не слышно досадных расспросов о замужестве. В свои двадцать пять Таня уже считалась почти старой девой, но после того, как не стало родителей, некогда было о женихах думать — всё хозяйство на ней одной.
Подходя к мосту, она услышала едва различимый стон. Остановилась, прислушалась. Показалось? Но звук повторился. Таня вгляделась в темноту под мостом.
— Кто там? — окликнула она неуверенно.
Молчание. Уже собиралась идти дальше, решив, что вообразила, как вдруг заметила руку, выглядывающую из-под кучи мокрых листьев.
— Да чтоб тебя… — прошептала она и бросилась разгребать листву.
На земле лежал парень — измазанный, ссадины, kровь на виске. Губы синие, лицо бледное, сам весь худющий.
— Ты живой, нет? — тронула его за плечо.
Он слабо застонал, глаза приоткрылись.
— Где это я?
— Под мостом. Что случилось?
— Я… не знаю… — он попытался подняться, но тут же рухнул обратно. — Меня вроде… Николай зовут.
Татьяна замялась. Что делать? Бросать его нельзя. Пресmупник, не пресmупник — сейчас это неважно. С виду он скорее на больного похож, чем на опасного.
— Николай, попробуем встать. У меня повозка недалеко.
— Не надо… Я сам… — пробормотал он, но так и не пошевелился.
— Ага, разбежался. Вставай, опирайся.
С трудом она дотащила его до телеги. Николай был лёгкий — почти невесомый. Усадила, укутала в телогрейку.
Всю дорогу до дома Таню не покидало беспокойство. Кто он такой? А вдруг и правда опасный? Но глядя на его потерянное лицо, она чувствовала — не может он быть плохим…
Дома первым делом растопила печь. Пока закипала вода, промыла и перевязала его рану. Глубокая, но не смертельная.
— Спасибо, — прошептал он и отключился.
Она подложила под голову подушку, поправила одеяло. В свете лампы лицо Николая казалось совсем юным. Татьяна вздохнула и пошла греть баню. Завтра придётся объясняться с соседями. Но она чувствовала — сделала правильно.
С утра дом огласил грохот — Николай свалился с лавки.
— Тихо ты! — прошипела Татьяна, выглядывая. — Расшибёшься ещё.
— Простите… А где я?
— Там же, где и был — у меня. Сиди, куда собрался?
— В туалет, — пробормотал он, опуская глаза.
— Ну, это дело нужное. Пошли, покажу.
Проводила его, вернулась к плите — кашу варить. «Что дальше с ним делать?» — думала она, помешивая пшёнку.
Николай вернулся, бледный, но уже на ногах.
— Кушать будешь? — спросила она.
— Я и так вам хлопот принёс…
— Не начинай. Садись.
Поставила перед ним миску, налив чаю. Он ел осторожно, будто стыдясь, но видно было — голоден.
— Что помнишь-то? — поинтересовалась Татьяна.
— Почти ничего… Имя — Николай. Город вроде… была какая-то драка… А дальше — темнота и мост.
— Родственники есть?
— Наверное… — он нахмурился. — Но не помню никого.
В дверь постучали. Татьяна вздрогнула.
— Танюша, ты дома? — послышался голос бабы Зины.
— Сиди тихо, — велела Татьяна и пошла открывать.
На пороге стояла соседка с кастрюлькой.
— Вот, борщ принесла… — начала она, но заметила Николая. — А это кто?
— Племянник. Из города. Ненадолго приехал.
— Племянник? — прищурилась баба Зина. — Чё-то не слыхала я про него. Да и младше тебя всего-то…
— Давно не виделись. Решил нагрянуть, — отозвалась Таня.
— А чего в бинтах?
— С велика навернулся, — вставил Николай. — Дороги тут непривычные.
Баба Зина хмыкнула, но ничего не сказала. Поставила борщ на стол:
— Поправляйся, племянничек. А ты, Тань, потом зайди. Поговорим.
Когда дверь закрылась, Татьяна опустилась на лавку.
— Теперь весь посёлок узнает.
— Прости. Я уйду.
— Куда, под мост обратно? Сиди, «родственничек».
Он улыбнулся.
— Я похож?
— На племянника? Да ты младше лет на пять. Но ладно. Баню сейчас растоплю, одежду поищу.
Весь день прошёл в хлопотах. Николай пытался помочь, но только мешался. Татьяна вспылила:
— Да присядь ты уже! Только хуже делаешь.
— Извини… Я всё верну. Только вот… даже не помню, умею ли работать.
— Научишься, — отрезала она. — Если останешься.
Вечером, чистенький, причёсанный, Николай уже выглядел иначе. Таня украдкой смотрела на него — молодой, добрый, хоть и настороженный.
— А что соседка хотела?
— Наверное, проверяет, не маньяк ли ты.
— Может, она и права, — тихо сказал он. — А вдруг я действительно плохой?
— А ты сам как считаешь?
Он замялся, потом покачал головой:
— Не знаю. А вы зачем помогаете?
— А кто, по-вашему, не стал бы?
— Поверьте, многие прошли бы мимо.
— А я не «многие», — ответила Татьяна. — Ладно, пойду, а то у бабы Зины фантазия разыграется.
На дворе баба Зина уже сушила бельё.
— Пришла-таки? — буркнула она. — И не страшно с чужим мужиком в доме?
— Не начинайте, баб Зин.
— Ты уверена, что он не вор? Или хуже?
— Он курицу зарезать не сможет, не то что убить.
— А проверяла?
— Он спичку зажечь не может — мимо чиркает.
Соседка неожиданно захихикала:
— Влюбилась, что ли?
— Да ну вас! Просто помогаю человеку.
— Ну смотри, чтоб беды не было. Мало ли что…
— В голове у него шишка — вот что.
Возвращаясь, Татьяна колебалась. А вдруг и правда? Но, открыв дверь и увидев, как Николай гладит Ваську — того самого, кого даже она боялась лишний раз тронуть — все сомнения исчезли.
— Он тебя признал! — удивилась Таня.
— Почему нет? Хороший кот.
— Он у меня никого не признаёт.
— Значит, я не враг.
«Может, и правда не враг…» — подумала Татьяна.
Поздно ночью, лёжа в тишине, она чувствовала: что-то изменилось. А Николай, уставившись в потолок, понимал — память ещё не вернулась, но одно он знал точно: он в долгу перед этой женщиной. И сделает всё, чтобы её не разочаровать.
Прошла неделя. Николай заметно окреп, рана на голове почти затянулась. Он старался быть полезным: колол дрова, подправил забор, научился растапливать печь — правда, в первый раз чуть не устроил пожар, рассыпав угли по полу.
— Ты поосторожнее давай, — недовольно бурчала Татьяна, но без настоящего раздражения. — Тут тебе не город, а изба. Со спичками лучше не играть.
— Откуда ты знаешь, что я из города? — усмехнулся Николай, сметая золу веником.
— Да по тебе сразу видно. Корову увидел — будто медведя встретил, отпрыгнул в сторону.
— Так она же огромная.
— Ну да, огромная, — передразнила она. — А молочко-то всё равно глотаешь за обе щеки.
Они всё чаще отпускали колкости в адрес друг друга, будто давние знакомые, а не случайные спутники. Но ночами Николая мучили тревожные сны. Иногда он просыпался в холодном поту, бродил по дому, стараясь прийти в себя, а Татьяна прислушивалась к его шагам в темноте.
Однажды вечером она не выдержала:
— Ну расскажи, что за кошмары тебе снятся?
Николай сидел на крыльце, глядя в темень за рекой.
— Да сам не знаю… Всё одна и та же картина. Стычка, крики, бегу куда-то, потом удар, и всё — тьма. И какой-то ужас внутри… Как будто я виноват в чём-то страшном, а что именно — не помню.
Татьяна присела рядом:
— А если наоборот? Может, это с тобой что-то сделали, а не ты?
— Кто ж разберёт… Вроде вот-вот всплывёт всё — и рассыпается. Как вода сквозь пальцы.
В этот момент где-то внизу послышались голоса, и вскоре вспыхнули лучи фонариков. Татьяна резко поднялась:
— Быстро в дом!
Но уже было поздно. К воротам подошли двое мужчин в форме и колхозный председатель.
— Татьяна Ивановна? — один из милиционеров осветил их фонарём. — А этот молодой человек кто?
— Племянник, — выпалила Татьяна, ощущая, как дрожит голос.
— Племянник, говорите… — другой сотрудник развернул бумагу. — А не он ли — Николай Воронин? Две недели назад сбежал из больницы после потасовки.
Николай напрягся.
— Из больницы?.. — с трудом выговорил он.
— Да. После того, как вступился за девушку, к которой приставали. Один из хулиганов ударил вас по голове арматурой. Вас привезли с сотрясением. А потом вы исчезли. Весь город на уши встал — родители с ума сходят.
— Родители? Они… живы?
— Конечно. Отец на заводе работает, мать в школе преподаёт. Все больницы обошли, в морги звонили.
Николай опустился на ступеньку. Слёзы текли по щекам.
— Я вспоминаю… Там была девушка… Они её… А я… Я же не преступник?
— Преступник? — председатель рассмеялся и хлопнул его по плечу. — Да ты герой. Газеты все писали. «Студент спас девушку». Только память подвела.
— Вообще ничего не помнил. Если бы не Татьяна…
Он посмотрел на неё так, что у неё что-то кольнуло под сердцем. Молчаливое «спасибо» прозвучало громче всех слов.
— Поехали? Родных пора обрадовать.
Николай встал, но замешкался.
— Можно… завтра? Дрова нужно уложить. Печь почистить…
Милиционеры переглянулись и кивнули:
— Завтра так завтра. Мы теперь знаем, где вы. Убегать некуда.
Когда они ушли, Татьяна и Николай ещё долго молчали. Первой заговорила она:
— Так ты студент?
— Похоже, да. На инженера вроде учился… теперь кое-что вспоминается.
— И завтра уедешь?
Он посмотрел на неё:
— А ты не знаешь… у вас в колхозе инженеры нужны?
— Нужны, — ответила она как можно спокойнее, но губы дрожали от улыбки. — Техника старая, всё время ломается.
— Ну и отлично, — он осторожно взял её за руку. — Печку я топить теперь умею. И с котом мы подружились. Вроде как я здесь уже свой.
— Слишком громко сказано, — фыркнула она. — В первый раз едва дом не поджёг.
— Но ведь не поджёг! — усмехнулся он. — И знаешь, я осознал одну важную штуку.
— Какую?
— Иногда нужно хорошенько удариться головой, чтобы понять, где тебе хорошо.
Татьяна рассмеялась сквозь слёзы:
— Дурак ты, Колька.
— Возможно, — кивнул он. — Но ты же именно такого и приютила.
Через месяц они сыграли свадьбу. А ещё через год родился сын. Николай восстановился в институте, родители были счастливы, а тот самый мост, под которым Татьяна когда-то нашла его почти без сознания, стал для них особенным местом — туда они приходили гулять, держась за руки.
— Представь, если бы ты тогда просто прошла мимо, — говорил он однажды, сидя на берегу.
— Но я ведь не прошла, — с улыбкой отвечала она.
— Не прошла… — тихо повторял он. — И за это я благодарен тебе каждый день. Даже за тот удар по голове благодарен.
— Дурак, — привычно бросала она и прижималась к его плечу.
А река текла, как и раньше, и мост всё стоял над ней — старый, деревянный, ставший свидетелем того, как одна встреча перевернула две судьбы. А может, и больше — ведь у Татьяны и Николая теперь были внуки, которые обожали слушать сказку, в которой бабушка нашла дедушку под мостом и подарила ему новую жизнь.
А как вы думаете — бывают ли в жизни такие случайности, которые не случайны вовсе? Напишите, если история тронула вас.
