Нюрка на первый взгляд была женщиной хоть куда: и домовитая, и симпатичная, несмотря на свои почти сорок. Даже мужики до сих пор засматривались, когда она проходила мимо. Но имелся у нее один серьезный недостаток – слишком уж любила она выпить. Причем сама осознавала, что лучше бы не надо, но после первой рюмки теряла тормоза и забывала обо всем на свете. Остановиться не могла днями, а иногда и неделями. В такие моменты ее дочка, Алиска, оставалась сама по себе.
Соседка Нюрки, Клавдия Сергеевна, давно подметила эту закономерность. Как только из дома соседки начинал доноситься шум пьяных гулянок, она знала, что через пару дней придется подкармливать Алиску, потому что сама Нюрка, когда уходила в загул, и сама не закусывала, и про ребенка забывала. Нет, не то чтобы она Алиску обижала, просто махала рукой, будто та ей мешала, и дальше продолжала веселиться.
А ведь когда-то у Нюрки было все хорошо. В свое время она удачно вышла замуж за мужчину постарше, но зато обеспеченного. Конечно, не олигарх, но на вкусную еду, нарядные вещи и даже на шубу для жены денег хватало. Муж ее любил, а она, вырвавшись из деревенской нищеты и студенческих лет без копейки в кармане, считала его чуть ли не небожителем.
Семья жила счастливо, родилась дочка, Алиска. И вот тут супруг совершил, как оказалось, роковую ошибку. Он решил, что жене не стоит уставать, и нанял нянечку для ребенка. А Нюрка вдруг осознала, что у нее появилось много свободного времени. Начала гулять, завела себе шумных подруг, а там и молодые ухажеры подтянулись. Муж, погруженный в работу и частые командировки, не сразу заметил, что жена перестала быть примерной. Но однажды приехал домой раньше срока и застал Нюрку, возвращающуюся с гулянки под руку с новым ухажером. Причем вечер у них только начинался.
Развод вышел громким и скандальным. Нюрка, стоя на коленях, умоляла не разлучать ее с дочкой, утверждала, что без Алиски пропадет. Муж сжалился, и так она снова оказалась в родной деревне – с маленькой девочкой за руку.
Иногда отец Алиски приезжал ее навестить. За день до его приезда Нюрка преображалась: начинала прибираться, драить дом, крутить локоны и наряжаться. А вот после отъезда бывшего супруга неизменно следовали застолья. Видимо, он привозил деньги, и Нюрка начинала кутить, как в последний раз. Тут же появлялись «друзья» и всякие собутыльники, которые знали – если Нюрка гуляет, значит, можно присоседиться.
Но в этот раз все вышло иначе. Поначалу она и не собиралась пить, но случайно на улице встретила Степана. Когда-то он был ее первой любовью, но она его предала, и он уехал. А потом она вышла замуж, и их дороги окончательно разошлись.
— Степа, ты ли это? — вглядываясь в закутанного в зимнюю одежду мужчину, удивленно воскликнула Нюрка.
— О, Нюрка! Едва узнал тебя. Расцвела, похорошела, — улыбнулся он.
— Да ну, скажешь тоже! Каким ветром тебя сюда занесло?
— Развелся. Приехал к родителям пережить это дело.
Она внимательно посмотрела на него. А ведь чего доброго… Почему бы и нет? Степан был первым ее мужчиной, и теперь они оба свободны.
— Степа, заходи ко мне как-нибудь на огонек. Я тоже, кстати, в разводе.
— Правда? — приподнял бровь он.
— Ага.
— Ну, тогда я сегодня же вечером и зайду.
Нюрка зашагала в магазин, меняя по пути в голове список покупок. А Степан смотрел ей вслед, оценивающе прищурившись. Сочненькая. Он слышал, что у нее есть дочка, но это его не пугало – детей он любил.
Тем временем Иваныч, старый сторож, сидел у себя и тревожно чесал затылок. Было у него какое-то нехорошее предчувствие. Уже пора выходить на смену, а сердце ныло.
Когда в деревне открыли фермерское хозяйство, никто сначала не поверил. Мол, только все развалили, а теперь обратно строить? Но оказалось, что некий предприниматель решил разводить здесь особую породу коров – не для молока, как всегда было, а для дорогого мраморного мяса. Все посмеялись, но когда объявили зарплаты, смех быстро прекратился. Народ побежал устраиваться на работу.
Однако брали не всех – требовались ответственные и непьющие. А таких, как известно, в деревне немного. Иванычу повезло: он хоть и пенсионер, но спиртного не пил и когда-то работал участковым. Его и взяли на должность сторожа. Зарплата оказалась выше его пенсии – кто ж от такого откажется?
Правда, был один нюанс: территорию охраняли огромные, рыжие, лохматые собаки. Иваныч с детства их боялся, но привык, а псы оказались умными и преданными. Работу свою знали четко: по команде нападали, по команде отходили.
В деревне же собак недолюбливали и даже побаивались, особенно после одного случая. Еще раньше, когда все воровали с совхозных складов, никто даже не считал это кражей – мол, так, мелочь. Но когда открылась ферма, несколько любителей легкой наживы решили провернуть старую схему и вынести мешок-другой комбикорма. Взяли с собой даже косточки для собак, чтобы задобрить их.
Но ноги унести не смогли – псы так вцепились, что мужики потом месяц не могли сидеть. После того случая Иваныч несколько ночей глаз не смыкал, боялся, что отравят собак. Но все обошлось.
Зимой темнело рано – вышел на работу, уже ночь, да еще и снегопад начался. Иванычу по пути предстояло пройти мимо дома Нюрки. Издалека было слышно, как оттуда гремит музыка, стены буквально сотрясались от громкости. А под уличным фонарем, освещенным снежным вихрем, копошилась маленькая Алиса. Девочка возилась с лопаткой, строя замок из свежего снега. Казалось бы, ничего необычного – дети в деревне всегда так играют. Но что-то в этом зрелище заставило Иваныча нахмуриться. Он свернул к дому соседки Клавдии, постучал в окно. Женщина вскоре вышла на крыльцо.
— Клав, ты не в курсе, что у Нюрки там происходит? Грохот такой, будто праздник деревенский.
— А что тут непонятного? — фыркнула Клавдия.
— Может, глянешь за девчонкой? Все-таки ребенок.
Женщина уперла руки в бока.
— А почему я должна? В деревне людей больше нет? Вот сами и смотрите! У меня своих дел полно!
Развернулась и ушла в дом. Иваныч несколько секунд стоял в замешательстве, затем махнул рукой: ну и пусть. Пока переживаешь за чужих, свое упустишь. Вздохнул и пошел к ферме.
Когда он подошел к воротам, собаки встретили его радостным лаем.
— Ну что, заждались? Сейчас корм вам поставлю, сейчас.
Он наполнил миски теплой едой, открыл вольер и отправился на обход территории. Снег валил хлопьями, завораживая своим спокойствием. «Утром будет красиво», – подумал Иваныч.
Нюрка приподняла голову от стола. Голова гудела, в глазах мутилось. Ух, крепко же она набралась. А все Степан – только наливал да наливал. Понятно, почему его жена выставила за дверь. Да и ей такой не нужен – какой же это мужчина, если отключается прямо за столом?
Глянув на часы, она вздрогнула. Два часа ночи! Она сморгнула, пытаясь вспомнить, сама ли уложила Алиску или та уснула, пока она веселилась. Попила воды и пошла проверить дочь. Но в комнате девочки не оказалось.
Нюрка бросилась по дому, открывала одну дверь за другой – нигде. В памяти всплыло последнее, что она видела: Алиса играла в снегу под окном. Сердце ухнуло вниз. В коридоре она вдруг замерла, оцепенев. Дверь была заперта на крючок. Значит, либо она, либо Степан случайно задвинули его… а Алиса просто не смогла попасть внутрь. Музыка же гремела так, что даже стук не был бы слышен.
Женщина сползла по стене, вцепившись пальцами в волосы. Она боялась открыть дверь, боялась увидеть что-то страшное. Потом, взревев, словно раненый зверь, распахнула входную дверь и выскочила на мороз. Девочки нигде не было. Она металась по двору, выбежала на улицу, вглядываясь в темноту. На снегу виднелись слабые детские следы – засыпанные свежим слоем снега.
Первым делом она бросилась к Клавдии, отчаянно колотя в окно.
— Клава, у вас Алиска?
— Нету, — выругалась та, выглядывая из дома. — Ты что, дрянь, ребенка потеряла?
Обегав несколько домов, Нюрка осела на колени. Девочки нигде не было. Вскоре почти вся деревня собралась возле ее дома. Она рыдала, едва держась на ногах. Приехала полиция, появился отец Алисы – его с трудом удержали, чтобы не натворил беды с бывшей женой.
Кто-то из толпы мрачно сказал:
— В прошлом году волки прямо с цепи пару собак утащили.
Нюрка взвизгнула, потом затихла и рухнула в снег.
Разбившись цепью, люди стали прочесывать территорию. Никто не говорил вслух, но все боялись найти что-то страшное.
К утру они добрались до фермы. Деревня закончилась. Если девочки не будет здесь – надежды уже не останется. Один из полицейских постучал в ворота. Но странно: собаки не залаяли. Появился заспанный Иваныч, сперва приоткрыл окошко, а потом распахнул калитку.
— Что случилось? Чего вы тут все?
Взгляд его метнулся к зареванной Нюрке.
— Неужели что-то с ребенком?
— Иваныч, дай осмотреть территорию. Девочка пропала, вдруг она сюда забежала?
— Ой, горе-то какое… Говорил я, Клавка, следи за ней!
— Да при чем тут я? — взорвалась Клавдия. — Где мать-то была?! Не отмахивайся от своей вины!
— Смотрите, что это там?! — кто-то выкрикнул из толпы.
Чуть дальше, на снегу, лежала варежка. Красная, заметная на белом фоне. Нюрка бросилась к ней и закричала в голос. Мужики нахмурились.
— Все, шансов нет, — пробормотал один. — Эти волкодавы…
— Молчи! — осадили его, но было поздно – Иваныч уже побледнел.
— Не может быть! Собаки умные!
Он быстро направился к вольеру, а за ним потянулась толпа. Вскоре на снегу показались три громадные собаки, прижавшиеся друг к другу. Они не были в клетке – спали прямо на улице.
— Что там у них?
И тут одна собака приподняла голову, и все увидели: между ними, свернувшись калачиком, спала Алиска.
Народ застыл. Один из псов встал и зарычал, прикрывая девочку. Алиса зашевелилась, потянулась, открыла глаза и соскользнула с пса.
— Ой, мама, ой, папа… А я с собачками подружилась. Они меня сюда привели! Сначала я заблудилась, а потом увидела ферму, но сильно устала. Думала, лягу посплю, а они не дали! Будили, тормошили.
Рассказ ребенка ошарашил всех. Она сказала, что долго стучалась в дверь, но мать и Степан так громко орали в караоке, что не слышали. Тогда она пошла к Клавдии, но там была заперта калитка. Затем попыталась попасть в дом подруги, но там стояли железные ворота. В итоге она просто пошла по дороге и заблудилась. Когда нашла ферму, то присела под кустом, но собаки вытянули ее оттуда, согрели и не дали уснуть.
Люди молчали. Одни стыдились, другие плакали. Ребенок звал на помощь, но никто не открыл ему двери. Если бы не собаки…
Иваныч смахнул слезу, гладя псов.
— Молодцы… Настоящие умницы…
Алису отец забрал к себе.
А собак… Со временем они перестали быть охранниками, потому что деревенские начали их баловать: кто мясо бросит, кто косточку. Да и воровать больше никто не пытался.
Нюрку судили. Никто не знал, какое ей вынесли наказание. В деревню она больше не вернулась.
