— А что ты думала, голубушка? Сейчас телятина стоит очень-очень дорого, да и всё остальное. Мы с Богданом заранее обсудили меню, чем я вас буду угощать, и сын пообещал, что всё мне возместит.
Всё, что я ела за эти два дня у свекрови вместе с детьми, словно застряло комом в горле. Я не знала, как это воспринимать.
Как зачарованная, я наблюдала, как мой муж передаёт деньги своей маме. Восемь тысяч гривен. И это в тот момент, когда я сижу дома с детьми, не работаю. У нас сломалась посудомоечная машина. И ещё уйма других семейных нужд.
А он расплачивается с мамой за то, что мы ели у неё, пока были в гостях на выходных!
Да, мы ели всякие блюда. Борщ со свежими пампушками, пахнущими чесноком и домашней сметаной. Буженина по «фирменному» рецепту свекрови. Селёдка под шубой, щедро украшенная зеленью.
Салат с креветками, авокадо и ананасами, «потому что так модно». Ну и, конечно, запечённая телятина — главная гордость праздничного стола.
Но я думала, что это гостеприимство свекрови. Как мне теперь реагировать на это? И ещё меня ранит, что муж со мной даже не посоветовался. Уже по дороге домой в машине он сказал:
— Ну я знал, Леночка, что ты будешь против, что тебе это не понравится и будет конфликт. Поэтому и решил не расстраивать тебя заранее.
Я молчала, крепко сжимая сумку в руках, пока пальцы не побелели. В голове всё ещё звучала её фраза: «телятина недешёвая».
— То есть ты знал? — тихо спросила я, наконец. — Ты понимал, что это меня разозлит, но всё равно сделал по-своему?
Богдан, не отрывая взгляд от дороги, лишь коротко вздохнул.
— Маме эти деньги нужны. Она ведь пенсионерка, а ты сама знаешь, как сейчас всё дорого.
— А нам, значит, не нужны? У нас нет потребностей?
Тишина в салоне повисла, тяжёлая, как камень. Дети, уставшие от дороги, дремали на заднем сиденье, их ровное дыхание было единственным звуком в этой напряжённой обстановке.
Я отвернулась к окну, где мимо мелькали тёмные зимние поля. Глубоко вдохнула, стараясь не сорваться, но обида продолжала нарастать с новой силой.
Мне не нужны были оправдания — я понимала, что у мужа есть свои причины. Но больше всего меня злило другое: почему никто не подумал обо мне? Почему всё решается за моей спиной?
Городские огни появились на горизонте. Мы молчали, пока не подъехали к нашему дому. Богдан заглушил двигатель, повернулся ко мне и, наконец, сказал:
— Леночка, я просто хотел, чтобы мама не чувствовала себя обделённой. Это ведь не всегда, это просто знак благодарности.
Я посмотрела на него.
— А обо мне ты подумал? — мой голос дрожал, но был тихим.
Он опустил взгляд.
И вот теперь я сижу на кухне, пока дети уже спят. В голове крутятся обрывки этого разговора. Я пытаюсь понять, как правильно поступить, но ответа нет.
Перед глазами стоит образ свекрови, её довольная улыбка, когда она принимала деньги. Меня раздражает это чувство, будто я что-то ей должна.
И ещё я думаю о том, как начнётся наш завтрашний день. Смогу ли я обсудить это спокойно, без упрёков? Услышит ли меня Богдан? Повторится ли это снова? Я пока не решила, что делать дальше.
