Мне казалось, что бурные страсти, измены и громкие семейные драмы остались если не в глубокой истории, то хотя бы во времена расцвета малаховских ток-шоу. Я была уверена: люди стали рассудительнее, осторожнее, взрослее.
Как же сильно я ошибалась.
Эта история случилась с моим коллегой Иваном. Рассказывал он её тихо, сбивчиво, будто каждое слово давалось с трудом. Иногда он замолкал, прятал взгляд и едва справлялся с дрожью в голосе.
«Говорят, что родители — это святое. Но, как оказалось, далеко не всегда. Мой родной отец предал меня самым подлым образом. И, пожалуй, единственное, в чём я теперь уверен, — я никогда не стану таким, как он», — сказал он однажды.
У Ивана это был второй брак. Жена моложе его на десять лет. От первого брака у него остался сын. Когда семья распалась, Иван не стал делить имущество: оставил бывшей жене и ребёнку квартиру и начал жизнь заново. Делать это было не страшно — должность у него была хорошая, зарплата достойная, а компания обеспечивала сотрудников служебным жильём, если собственного в городе не было.
Свою новую квартиру Иван оформил на отца, а сам с женой переехал в современный жилой комплекс в центре. Жильё сдавалось, принося ещё около пятидесяти тысяч рублей в месяц — приятное и нужное дополнение к семейному бюджету.
Прошло два года. За это время Иван накопил на ещё одну недвижимость — небольшую студию. Её он тоже записал на отца, не видя в этом никакой угрозы.
И вдруг, на фоне полного благополучия, жена спокойно сообщила, что больше не хочет жить вместе. Чувства, по её словам, ушли. Без скандалов она собрала вещи и уехала.
Уехала — в ту самую квартиру, которая была оформлена на его отца. Узнав, что арендаторы съехали, она быстро заняла пустующее жильё. Иван помчался к отцу и потребовал, чтобы тот не пускал её: место жены, как он считал, рядом с ним, а не в чужой квартире.
В ответ он услышал грубое и невнятное бурчание. Отец заявил, что Иван ведёт себя не по-мужски, что сам во всём виноват, не сумел сохранить отношения и вообще — таких, как он, всегда будут бросать и унижать.
«Перепиши квартиры на меня», — попросил Иван.
Отец отказался. Спокойно и жёстко. Сказал, что всё останется оформленным на него: он стар, а сын ещё заработает.
«Если честно, — признался Иван, — теперь я понимаю: всё к этому шло». Он вспомнил семейные застолья в детстве, разговоры родителей о хитрых сделках, схемах и лёгких деньгах. Они радовались своей удаче, поднимали бокалы за очередной успешный ход. А он тогда не задумывался, на чьих слезах строилось их благополучие.
Он вспоминал, как от посторонних людей не раз слышал о своём отце: «Дай палец — руку откусит», «Если надо, и мать родную продаст». Иван воспринимал это как зависть к чужому успеху, к жёсткой хватке и результатам.
В детстве у него было всё, о чём другие только мечтали: сначала Крым и Сочи, потом заграница, престижный вуз, устроенный по отцовским связям. И лишь теперь он понял — за эти радости, похоже, пришло время платить.
Он снова приехал к отцу и потребовал вернуть квартиры. Не выдержав, спросил напрямую, откуда такая забота о его жене, и не живут ли они вместе.
Ответом стал удар по лицу.
С тех пор они больше не виделись. И, по словам Ивана, уже не увидятся. Разве что на похоронах — неясно, кто кого будет провожать в последний путь.
Что тут можно сказать?
В голове крутится лишь одна мысль, простая и горькая: иногда самое страшное предательство приходит не со стороны врагов, а от тех, кого мы всю жизнь считали самыми близкими.
