Разговор молодой женщины и пожилой дамы лет шестидесяти я услышала случайно — просто оказалась рядом. Девушка откровенно делилась своей болью: как устаёт, как считает каждую копейку, как порой ложится спать с пустым желудком, потому что старается всё лучшее отдать своему сыну. Почти половину зарплаты она отдаёт хозяйке за съём жилья. При этом, по её словам, семья у неё вовсе не бедствует. Есть бабушка, у которой частный дом на дорогущей земле, и родители — мама с папой. Те живут в просторной трёхкомнатной квартире в самом центре города, сейчас там даже делают ремонт.
Ни дом, ни квартира куплены не были — всё перешло по наследству. Более того, как призналась девушка, в той самой трёшке у неё даже есть своя доля. Но несмотря на это, ей приходится снимать жильё, и никто из родных, по её словам, не спешит протянуть руку помощи.
Родные лишь вздыхают, слушая её жалобы, кивают с сочувствием:
— Эх, да, жизнь у молодых сейчас трудная. Ну ты держись, работай, всё наладится…
Но что именно наладится? Кто ей поможет? Государство выдаст квартиру?
Недавно, как оказалось, арендодатель попросил девушку съехать. А она с сыном как раз завели попугайчика и котёнка. Теперь каждый новый собственник, услышав об этом, сразу отказывает.
— Ребёнок? А сколько лет? Животные есть? — и после короткой паузы: — Нет-нет, извините, нам такие жильцы не подходят.
Телефонные разговоры прерываются резко, даже не дослушав.
Пожилая женщина, выслушав всё это, заметно вспылила:
— Ближе всех предают самые родные! Почему они не продадут этот дом с квартирой и не помогут тебе? Зачем оставлять тебя с ребёнком на улице, наедине с проблемами? Есть такие родители, которые, увы, заботятся лишь о себе. Им бы устроиться комфортно, а ребёнка — с вещами под снег. Пусть выживает, как может. Вдруг научится плавать в этом холоде.
Девушка опустила глаза, в них стояли слёзы.
А женщина продолжала, словно целенаправленно нажимая на боль:
— Я бы, на твоём месте, вообще уехала бы куда подальше. И прекратила бы с ними всякое общение. Они уже показали, что ты им никто. Почему не съехаться с бабушкой? Или не забрать её к себе? Да в конце концов, продать тот участок с домом, купить две квартиры и жить спокойно. Но нет — комфорт дороже всего.
Она поджала губы и добавила:
— Пусть тогда и живут в своём уюте, но в одиночестве!
Словно того было мало, в голове девушки наверняка поселилось сомнение: а любят ли её вообще? Или она действительно стала обузой?
Но ведь всё не так просто. Мы — поколение, выросшее в реальностях СССР, где никто не думал о выгодных инвестициях или активной перепродаже. Мы привыкли держаться за то, что есть. Дом — это якорь, куда вложено время, силы, память. Он не просто стены — это история семьи.
Сегодня люди легко делают косметику, чтобы перепродать жильё, меняют районы, локации, города. А раньше гордились тем, что живут там, где когда-то жил прадед. И не столько от жадности не помогают, сколько от неспособности жить иначе.
К тому же в рассказе нет ни слова о муже девушки. Где отец ребёнка? Где бабушка и дедушка по линии отца? Кто-то ещё в ответе?
Обязан ли кто-то помогать? И где грань между поддержкой и зависимостью?
В романе Сомерсета Моэма «Бремя страстей человеческих» есть очень точные строки, которые многое расставляют по местам:
«Когда вы станете старше, вы поймёте, что в мире можно хоть как-нибудь жить только при одном непременном условии: надо понять, что эгоизм — это естественное свойство человека.
Вы требуете бескорыстия от других, но это ведь чудовищная претензия: вы хотите, чтобы они пожертвовали своими желаниями ради ваших. С какой стати?
Когда вы примиритесь с мыслью, что каждый живёт только для себя, вы будете куда снисходительнее к своим ближним. Они перестанут обманывать ваши надежды, и вы начнёте относиться к ним куда милосерднее».
Люди всегда стремились к одному — к удовольствию. И пока одни считают, что долг семьи — поддержка, другие выбирают сохранять то, что считают своим. Не всегда из злобы. Иногда — из страха. Иногда — от усталости. А чаще всего — просто потому, что не умеют по-другому.
