Запах подгоревшего ужина ещё не выветрился, когда хлопнула входная дверь. Наталья замерла у плиты, крепко сжимая полотенце в руках. В ушах эхом звучали слова Сергея: «Меня тошнит от твоей стряпни».
Тридцать лет брака. И одно мгновение перечеркнуло всё.
За окном моросил осенний дождь, размывая городские огни в нечеткие силуэты. Наталья медленно опустилась на стул, всё ещё не до конца осознавая случившееся. Сегодня она приготовила для мужа его любимое жаркое — по тому самому рецепту, что когда-то передала ей свекровь.
— Записывай, деточка, — строго говорила Людмила Павловна, поджимая губы. — Серёженька любит, чтобы мясо было мягким, а специи — щепотка за щепоткой, не больше.
Наталья помнила каждое слово. Помнила, как училась готовить, пока муж был в командировке, стараясь довести блюдо до совершенства. И как радовалась, когда он наконец похвалил: «Почти как у мамы!»
Почти. Всегда только «почти».
Этот вечер не задался с самого начала. Наталья задержалась на работе — годовой отчёт требовал внимания. Затем застряла в пробке. Когда добралась домой, времени оставалось в обрез.
Звонок подруги застал её в самый неподходящий момент. Лена в слезах рассказывала о разводе, и Наталья, утешая её, на несколько минут потеряла контроль над ситуацией. Запах гари заставил её похолодеть. Кинулась к плите — поздно. Нижний слой мяса безнадёжно пригорел. Попыталась спасти ужин, переложив блюдо в другую посуду, убрав обгоревшие кусочки.
И в этот момент на пороге кухни появился Сергей.
Она помнила каждую деталь. Как он принюхался, едва сняв ботинки. Как медленно вошёл на кухню, хмурясь с каждым шагом. Как остановился у плиты, глядя на её суетливые попытки исправить ситуацию.
— Что за запах? — его голос звучал обманчиво спокойно.
— Прости, я немного…
— Немного что? — его брови сдвинулись. — Опять испортила ужин?
Наталья сжала пальцы на полотенце.
— Я могу приготовить что-то другое.
— Другое? — он усмехнулся. — Тридцать лет, Наташа. Тридцать лет ты не можешь нормально готовить. Даже такое простое блюдо!
— Но я…
— Знаешь что? — он отодвинул тарелку. — Меня тошнит. От твоей стряпни, от этих вечных оправданий. Я к маме. Хоть нормально поем.
Звук захлопнувшейся двери прозвучал как выстрел.
Сидя в пустой кухне, Наталья смотрела на свои руки. Морщинки, крошечные шрамы от брызг раскалённого масла, лёгкий след от обручального кольца. Эти руки тридцать лет старались быть заботливыми, ласковыми, любящими.
Телефон зазвонил, выводя её из оцепенения. На экране высветилось: «Свекровь». Первый порыв — сбросить. Но привычка взяла верх.
— Алло.
— Наташа, — голос Людмилы Павловны звучал слащаво, — Серёженька у меня. Говорит, ты его голодом моришь. Что ж ты так, а?
Наталья прикрыла глаза. Только этого не хватало.
— Людмила Павловна, я…
— Ой, да ничего, — перебила она. — Я его борщиком накормила. А ты за столько лет так и не научилась.
Наталья медленно опустила телефон. В груди разрасталась пустота. Тридцать лет. Работа, дом, бесконечная забота. Всё ради чего?
Утром телефон пестрел пропущенными звонками от мужа. Она не стала перезванивать. Механически собралась на работу, провела день за бумагами. Вечером, вместо того чтобы идти домой, свернула в торговый центр.
На витрине кулинарного магазина красовались книги: «Идеальная хозяйка», «Готовим, как шеф-повар», «Кулинарная академия». Наталья горько усмехнулась. Может, и правда стоит купить? Раз научиться готовить «как надо»?
Завибрировал телефон. «Заеду завтра за вещами. Пока поживу у мамы».
Наталья не спала всю ночь. К утру решение созрело окончательно.
Билет до Новосибирска купила онлайн — благо, дочь научила. Чемодан собирала без спешки: несколько пар одежды, самое необходимое. Долго смотрела на парадное платье, которое берегла для особых случаев. Покачала головой — вряд ли оно ещё пригодится.
На выходе взгляд зацепился за семейное фото. Серебряная свадьба. Она в том самом платье, Сергей обнимает её за плечи. Наталья вздохнула и перевернула рамку лицом вниз.
Телефон выключила уже в такси.
— Мамуль! — на перроне её встретила Ирина. — Почему не предупредила?
Затем осеклась, увидев тени под глазами матери.
— Что случилось? Отец?
— Устала, доченька, — Наталья прижала её к себе. — Просто устала быть чьей-то тенью.
Новосибирская жизнь оказалась шумной, тёплой, настоящей. Внучка Машенька тянула бабушку в парк:
— Ба, а давай пончики с корицей сделаем?
— Давай, — Наталья улыбнулась.
Кухня утонула в муке, тесто липло к рукам, пончики вышли кривоватыми. Но какая разница, если внучка светится от радости?
Телефон лежал выключенным. Иногда Ирина осторожно спрашивала:
— Мам, может, включишь? Отец звонил, волнуется.
— Потом, — Наталья качала головой. — Дай надышаться свободой.
За месяц она словно сбросила десять лет. Морщины разгладились, в глазах появился блеск. Она даже постриглась — коротко, смело, по-новому.
— Мам, тебе двадцать пять! — смеялась Ирина.
— Скажешь тоже, — смущалась Наталья, но в зеркале видела совсем другую женщину.
Домой вернулась без предупреждения. Поднимаясь по лестнице, принюхалась: пахло жареным луком и… гарью?
В коридоре послышался звук уронившейся крышки, приглушённые ругательства.
Наталья тихо заглянула на кухню.
Сергей. В заляпанном фартуке, растрёпанный, в муке по локти, суетился у плиты. Вокруг хаос: гора немытой посуды, следы масла, открытая кулинарная книга.
Он услышал шаги, обернулся:
— Ты… вернулась?
— Вернулась, — Наталья прислонилась к косяку. — Что готовишь?
— Жаркое, — он виновато посмотрел на подгоревшую сковородку. — Уже третий раз переделываю… Чёрт, опять пригорает!
— Огонь убавь.
— А? Ах да… — замялся он. — Наташ, я… В общем… Я дурак. Месяц ел мамину стряпню, и… не то. Хотел тебя встретить ужином. Но не получается.
Наталья обвела взглядом разгром. На подоконнике стояли её любимые хризантемы.
— Не выходит, говоришь? — она закатала рукава. — Какой рецепт взял?
— Мамин…
— К чёрту мамин, — она улыбнулась. — Давай свой придумаем.
Сергей несмело улыбнулся.
— Можно?
— Нужно, — Наталья достала второй фартук.
Вот и вся история.
А как вы думаете, осознал ли Сергей свою ошибку?
