Я сняла фартук, положила его на спинку стула и вышла из кухни. Ушла. Навсегда. Или, по крайней мере, тогда мне так казалось…
— А что, на работу пойти слабо? — Сергей лениво прислонился к дверному косяку, наблюдая, как я вытираю кухонный стол. — Устала в четырёх стенах? Попробуй работать, как все.
Я замерла. Тряпка в руке вдруг стала тяжёлой, словно камень. Двадцать семь лет брака, и каждое его слово било точно в цель. Может, он прав? Может, я действительно ничего больше не умею, кроме как убирать, стирать и готовить?
— Мам, — раздался голос Ирины из комнаты. — Ты не видела мой серый свитер?
— В шкафу, — автоматически ответила я. — Я его вчера гладила.
Ирина после развода вернулась домой. Теперь нас снова трое, и почему-то все уверены, что я обязана знать, где лежит каждая вещь, когда надо купить продукты и что приготовить на ужин.
— Его там нет! — Ирина выскочила на кухню с растрёпанными волосами и раздражённым лицом. — Я опаздываю на собеседование!
Сергей усмехнулся и отпил кофе:
— Как всегда. Вся в мать — никакой организованности.
Я с силой отжала тряпку над раковиной. Вода стекала медленно, капля за каплей. Как и годы моей жизни.
— Знаешь, — я повернулась к мужу, — может, ты прав. Может, мне стоит попробовать.
— Что попробовать? — он поднял бровь.
— Работать. Как все.
Сергей поперхнулся кофе:
— Брось, Ань. В твоём возрасте? Да кому ты нужна?
— Ну, убирать умею, — я скрестила руки на груди. — Готовить умею. Организовывать тоже.
— Мам! — снова крикнула Ирина. — Я нашла свитер, но он мятый!
Я молча достала утюг. Внутри меня медленно поднималась волна решимости.
Вечером я открыла сайт с вакансиями. «Требуется уборщица в торговый центр», — значилось в объявлении. График удобный, зарплата… ну, для начала сойдёт.
Сергей прошёл мимо, глянул на экран и хмыкнул:
— Значит, всерьёз?
— Всерьёз.
— Ну-ну, — покачал он головой. — Посмотрим, надолго ли тебя хватит.
Я сохранила номер. Позвоню завтра. А сейчас нужно приготовить ужин, проверить, все ли вещи Ирины поглажены, и…
Стоп.
Я закрыла ноутбук и встала:
— Ужин в холодильнике. Разогреете сами.
— Ты куда? — удивился Сергей.
— Погулять. Мне надо подумать.
Выходя, я услышала, как Ирина спрашивает:
— Пап, а что с мамой?
— Придурь какая-то, — отмахнулся он. — Пройдёт.
Но я уже знала — не пройдёт.
Потому что, закрыв за собой дверь, в прохладном воздухе подъезда я вдруг почувствовала себя… живой.
Валентина Петровна, заведующая хозяйственным отделом, внимательно посмотрела на меня через очки:
— Опыт работы… двадцать семь лет домохозяйкой?
Я выпрямила спину:
— Да. А до брака три года работала секретарём.
— Секретарём? — хмыкнула она. — Ну, здесь немного другое. Швабра тяжелее ручки. График два через два, с семи утра. Справитесь?
— Справлюсь.
Дома я никому не сказала. Просто стала вставать раньше. В первый день у меня тряслись руки, когда я подписывала бумаги. Во второй — болело всё тело. На третий я поймала себя на мысли, что мне… нравится.
— Мам, ты крем для рук сменила? — спросила как-то Ирина за ужином. — Кожа стала… грубее.
— Да, — я спрятала руки под стол. — Пробую новый.
Сергей ничего не сказал, но его взгляд был недоверчивым. Он что-то подозревал, но спрашивать не решался.
За две недели я узнала больше, чем за последние пять лет. Например, что у Тамары с первого этажа трое внуков и больные суставы, но она всё равно работает. Что Надежда Ивановна после школы приходит подрабатывать уборщицей. Что чистота — это не просто работа, а своеобразная свобода.
— Анька, — Тамара присела рядом в перерыве, — о чём задумалась?
— Да вот… думаю, почему работа уборщицы считается неприличной.
— А ты на лица не смотри, — усмехнулась она. — Главное, что ты делаешь нужное дело.
В тот вечер я вернулась домой позже. В коридоре наткнулась на кучу обуви, в раковине громоздились тарелки.
— Мам, — выглянула Ирина. — Поможешь с резюме? А ужин… ты не приготовила?
— Не могу, — я стянула куртку. — Устала.
— От чего? Ты же дома была!
Я посмотрела на свои руки — красные, сухие от моющих средств. Подняла взгляд на мужа:
— Ты уверен, что я была дома?
Сергей напрягся:
— Подожди… Ты что, правда?..
— Правда, — я прошла на кухню. — И знаешь что? Мне это даже нравится. Там хотя бы благодарят за работу.
Сергей сел:
— Но зачем? У нас же есть деньги…
— Дело не в деньгах, — я включила чайник. — А в том, что я чувствую себя человеком.
— Ужин в микроволновке, — добавила я, выходя из кухни. — Разогрейте сами.
В тот день в торговом центре была генеральная уборка. Я как раз протирала витрины, когда услышала знакомый голос:
— Да, мам до сих пор работу найти не может…
Я замерла. Ирина стояла рядом, разговаривая по телефону.
— Что? Да, конечно, это стыдно… Куда-то уходит по утрам, но не говорит куда…
Я развернулась. Дочь застыла, увидев меня в форменной жилетке. Щёки запылали.
— Ты… здесь работаешь? Уборщицей?
— Да. Это честный труд.
— Честный?! — её голос задрожал. — Ты нас позоришь!
— А ты не думала, что позор — это вернуться жить к родителям после развода?
Ирина ахнула. В глазах вспыхнули слёзы.
— Значит, ты мне мстишь?
— Нет, милая. Я просто живу.
Вечером Сергей предложил поговорить.
— Ань… Может, всё-таки вернёшься?
— Не сегодня.
— Почему?
— Потому что нам надо учиться жить заново. Я больше не буду той, кем вы меня привыкли видеть.
Я протянула им лист с дежурствами по дому:
— Всё делим поровну. И правила.
— Какие ещё правила? — нахмурился Сергей.
— Например, грязная посуда не живёт в раковине больше часа.
Он долго смотрел на меня.
— Договорились? — спросила я.
— Договорились, — тихо ответил он. — Только… научи меня готовить котлеты.
Я улыбнулась.
— Научу. Но сначала — покажу. Есть разница, верно?
Теперь я знала — всё будет по-другому.
