Гавриловна сидела на кухне, бессознательно помешивая ложечкой остывший чай. Прошло уже два месяца с того дня, когда Кузьма Витальевич собрал вещи и ушёл к Надежде Юрьевне. За окном февральский ветер с силой бросал в стекло мокрый снег, а в квартире, несмотря на тепло от батареи, было зябко и пусто.
Резкий звонок телефона нарушил тишину.
— Ольга, ты сегодня выходила? — донёсся голос соседки Зинаиды Петровны.
— Нет, Зина. Как-то не хочется, — ответила она устало.
— Так нельзя, подруга. Сколько можно себя изводить? Жди, вечером зайду.
Сорок два года совместной жизни. Сорок два года, когда каждое утро начиналось с его привычного ворчливого «доброе утро» и заканчивалось ровным, знакомым похрапыванием.
Каждое утро он первым делом включал радио. Это была его незыблемая традиция — начинать день с новостей. В это время она готовила завтрак. Яичница — три минуты с одной стороны, полторы с другой. Именно так он любил.
— Переворачивай, а то пережаришь, — непременно комментировал он, не отрываясь от газеты.
Она лишь улыбалась. За столько лет можно было изучить привычки друг друга до мелочей.
Вся их жизнь была словно отлаженный механизм, в котором каждая деталь точно знала своё место. Утренние ритуалы, повседневные хлопоты, вечерние разговоры — всё по привычному расписанию, выверено годами.
Но в один миг всё рухнуло. Она помнила тот день с пугающей ясностью — серый, холодный ноябрьский вторник.
Началось всё с того, что во дворе устроили праздник. Надежда Юрьевна, недавно переехавшая в их дом, организовала соседское чаепитие. Она принесла домашние пироги, накрыла во дворе стол, пригласила всех старожилов. Кто-то пришёл с печеньем, кто-то с вареньем, кто-то с конфетами.
Надежда быстро оказалась в центре внимания. Высокая, уверенная в себе, со звонким голосом и короткой стрижкой, она с лёгкостью управляла вниманием окружающих. Её истории были яркими, голос — убедительным. Она создавалась впечатление женщины, которая умеет устраивать праздники даже в будни.
— Кузя, пойдём, соседи собираются, неудобно отказываться, — уговаривала Ольга.
— Да ну эти посиделки… — проворчал он, но вдруг добавил: — Хотя ладно, раз такое дело.
На том чаепитии Надежда Юрьевна блистала. Она щедро раздавала угощения, рассказывала истории, вовлекала в беседу. Даже Кузьма Витальевич, обычно немногословный, неожиданно разговорился.
— Вы не поверите, у меня в этом году такой урожай! — оживлённо рассказывала Надежда. — Помидоры — вот такие! — Она показала руками размер плодов. — Всё натуральное, никаких химикатов.
— Да ну, неужели? — заинтересовался Кузьма. — Как же вам удалось?
— Это целая система! — загадочно улыбнулась она. — Приезжайте ко мне на дачу, всё покажу.
В тот момент что-то неуловимо сдвинулось. Будто невидимая черта отделила «до» от «после».
Потом начались его странные отлучки, которые затягивались всё дольше.
— Куда в такую стужу? — спрашивала Ольга.
— Да так, прогуляюсь, воздухом подышу, — отвечал он, отводя взгляд.
Он стал нервным, суетливым. Часами просиживал за компьютером, якобы читая статьи, но стоило ей подойти, как тут же закрывал страницы.
А потом наступил тот вечер. Чемодан, торопливые движения, короткий разговор.
— Оля, я ухожу. К Надежде.
— Вот как… — только и смогла сказать она.
Она не кричала, не плакала, не устраивала сцен. Просто молча села на стул и смотрела, как он бережно складывает свои вещи в старый чемодан.
Странно, но тогда она думала не о предательстве. В тот момент её больше удивило, насколько аккуратно он складывает одежду — привычка, выработанная десятилетиями.
Перед глазами всплыли воспоминания. Их знакомство в институте. Он — студент третьего курса технического факультета, она — первокурсница экономического. Читальный зал, длинные полки с книгами. Она не могла достать нужный том с верхней полки. Он просто подошёл, протянул книгу, улыбнулся — и всё, пропала.
Их первые беседы — о формулах, о математике, о теории вероятностей. Он объяснял, она слушала, поражаясь ясности его ума.
Свадьба была скромной, студенческой. Он сказал:
— Главное, что мы вместе. Остальное не важно.
И ведь правда, приложилось. Комната в общежитии, первая квартира, потом двушка, где и прожили всю жизнь.
А потом был неожиданный звонок от Зинаиды.
— Оля, ты не поверишь! Твой-то… — замялась она. — В общем, Надежда его на дачу потащила.
— На дачу?! — переспросила Ольга, не веря своим ушам.
— Именно! Видела его там с лопатой в руках! Грядки копает!
Она вспомнила, как в молодости им предлагали участок. Кузьма отказался наотрез:
— Я инженер! Чтобы в земле ковыряться? У меня высшее образование!
А теперь каждую субботу в семь утра Надежда забирала его на дачу.
— Представляешь, она ему специальную тетрадь завела! — хохотала Зинаида. — Там всё расписано: что, когда сажать, как удобрять.
Тетрадь! Для Кузьмы Витальевича?!
— А он что?
— А что он… Записывает. Она диктует — он пишет. Подружка рассказывала. Видела его в теплице, такой важный, в своём любимом пиджаке, а Надежда ему объясняет, как подвязывать помидоры.
Постепенно обида сменилась лёгким удовлетворением. Жизнь расставила всё по местам.
А у Ольги началась новая жизнь. Она записалась в бассейн, пошла в клуб любителей классической музыки. Познакомилась с Екатериной Михайловной — бывшей пианисткой, которая теперь давала уроки.
А потом купила себе пианино. Маленькая мечта, затаённая с детства. Теперь — осуществлённая.
Как-то вечером, возвращаясь домой, она столкнулась с Кузьмой у подъезда. Он выглядел уставшим, в руках пакеты с рассадой.
— Здравствуй, — кивнула она.
— Угу, — буркнул он и скрылся за дверью.
Поднимаясь к себе, Ольга Гавриловна подумала, что впервые за долгое время чувствует себя по-настоящему свободной. А где-то там, среди грядок, её бывший муж старательно следовал инструкциям своей новой хозяйки.
Вечером она села за пианино. Пальцы коснулись клавиш. Мелодия получалась неровной, но она улыбалась. Впервые за долгое время ей было легко.
